Тяга к лошадям мне, наверное, передалась от родителей. Когда мне еще и 4х лет не было, они часто посещали клуб Белая Грива. До сих пор помню лошадку Таволгу, на которой периодически удавалось покататься кружочек.
Потом, когда мне исполнилось 8, мама предложила съездить в Ратомку на Масленицу. Там планировались праздничные соревнования, катания, и т.д. Там я познакомилась со многим известным Жрецом, который честно катал всех желающих. И начиная с того момента, мы начали посещать Ратомку не реже раза в месяц – ведь прокат принимал всех желающих.
Изабель (зеленых лугов!), Наряд, Дарданелл, Гранат – все они честно катали ребенка, периодически устраивая подлянки) Так получилось, что старушка Изабель научила терпению – она ведь так любила постоять у выхода из левады со скучающим видом, предоставляя горе-прокатчику прекрасную возможность полюбоваться природой! Наряд был лошадью, научившей меня ездить строевой рысью и тщательной чистке. До сих пор, бывая в Ратомке по делам, иногда захожу к нему в гости. Время абсолютно его не изменило – все такой же наглый, толстый – но прекрасно выезженный и добрый коня.
Вот, когда мне только-только исполнилось 10 лет, шли мы с мамой как-то после проката, и тут она спрашивает: «Хочешь учиться ездить?». Глаза загораются алчным огнем, рот наполняется слюной, и без всяких сомнений звучит ответ: «ХОЧУ!!!». И уже через 5 минут я предстала перед Ольгой Александровной Маняти. Так и попала в учебку.
В те времена еще были живы Прохлада, Орлик, Лабиринт… Стоял на учебке прекрасный вороной Саппоро, чей кашель всегда разносился по манежу громовым раскатом.
На первой же тренировке посадили меня на Фатона(зеленых лугов!). Потом был Печенег (зеленых лугов!), Салют… ближе познакомились со Жрецом, на нем училась прыгать. Но любимцем тогда был Мопен, которого до сих пор вспоминаю с теплотой. На нем был первый галоп, первое (и не самое удачное, и даже не единственное) падение, и прекрасная наука, как НЕЛЬЗЯ сидеть в седле. Как говориться, лучше 5 раз упасть, чем 100 раз услышать от тренера)
Вообще, идя в учебку, у меня не было абсолютно никакого желания чего-то добиться и чему-то научиться. Хотелось просто катаццо на лошадке. Даже на галоп решилась лишь спустя 2,5 года в седле. Но потом понеслась…
Через годик, наивно полагая что всему уже научилась, решила попроситься на выездку к Анне Карасевой. Посадила она меня на Пажа, посмотреть. Вроде все неплохо, но вот жопой чувствовала – что-то не то, не хочу я такого тренера. И оставила эту мысль.
А потом, в один день, Ольга предложила мне пойти на выездку, к Виктории Евгеньевне Мурат. И снова – алчный взгляд, восторг!.. Ведь у Мурат училась сама Маняти, которая была на тот момент и царём, и богом для всей группы! Тогда в группе были Капрал – наверное, самый «детский» и терпеливый жеребец-учитель, Пенал – рыжий мерин в расцвете сил и с ужасно убитой спиной, Гарсон(зеленых лугов!) – золотой перспективный мерин, которому не повезло с ветеринаром, Техас – серый молодой мерин. Были еще Лада, Облепиха, Депозит, Дувр, Адонис – но они были «берейторскими», нам доставались редко. А потом пришла ОНА, первая настоящая любовь, сохранившаяся до сих пор. Вороная, без единой отметины кроме звездочки, тонконогая, бесконечно прекрасная и обаятельная… Гипатия.
Так получилось, что В.Е. была тренером сборной, а УТГ взяла первый раз. И тренера «скинули» ей лошадей, особо их не привлекавших. Абсолютно у всех были проблемные рты, затупленные либо задерганные. Ни о какой проводимости, контакте с железом, и прочем не шло даже и речи. Да, эти лошади были неплохо выезжены когда-то, знали элементы.. но на этом все кончалось. И мы, только пришедшие из учебки, вынуждены были одновременно учиться самостоятельно, и восстанавливать лошадей. И знаете что? У тех, кто не сдался – получилось! Уже через год Виктория Евгеньевна специально под меня взяла Гипатию, и «на пол ставки» мне достался Гамбург, трехлетний жеребец.
Потом было много соревнований, разряды, вальтрапы-бинты, новые молодые лошади… И много нецензурной речи, когда в один день приехав я увидела у кобылы кровавые дыры в боках, и порванный рот.
Месяц мы с ней просто гуляли. Втихоря от всех уходили на веревочном недоуздке в лес, прыгали и носились галопом по полям… Во время летнего лагеря, когда клюшечник только начали собирать, я проводила эксперименты на кордео. И удачные, надо сказать, эксперименты!
Но уже ближе к зиме непонимание окружающих и общая обстановка накалились настолько, что желания оставаться у меня не осталось. Весной, после месячного перерыва, я приехала, загрузила все вещи в машину, и уехала. На прощанье почесав носик самой любимой лошади. И пообещав ее забрать при первой возможности.
Уходя я уже точно знала, куда направлюсь. И вот в следующее воскресенье, полная подозрений и неопределенности, я приехала в Заречье.
